...
Учение о предопределении, утверждающее, что все события человеческой жизни предрешены задолго до его рождения, в той или иной форме существовало у всех народов. Достаточно вспомнить древнегреческую мифологию, например, миф об Эдипе, в котором особенно ярко прослеживается идея невозможности отвратить предначертание Рока. При рождении Эдипа было предсказано, что он убьет отца и женится на собственной матери. Все попытки его родных, а позднее, и его самого избежать столь ужасной участи оказываются тщетными. Не менее трагична идея Судьбы и в скандинавской мифологии: даже боги, не избегнут предуготовленной гибели.
Повесть «Фаталист» как раз и начинается со спора нескольких офицеров о мусульманском представлении о Судьбе. Вот он, извечный вопрос, мучивший многие поколения философов: «…если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок? Почему мы должны давать отчет в наших поступках?»
Страстный игрок, поручик Вулич, предлагает доказать, что предопределение существует. Печорин принимает зловещее пари. Пистолет дает осечку, хотя и был заряжен. Однако Печорин не может отделаться от странного предчувствия: в чертах отчаянного игрока ему видится печать близкой смерти. Предчувствие не обмануло его – через несколько часов Вулич убит пьяным казаком.
Интересно замечание Максима Максимыча после рассказа Печорина: «Черт же его дернул ночью с пьяным разговаривать!.. Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано!..»
В повести «Фаталист» раскрывается еще одна черта характера Печорина: его сомнение во всем. В какой-то момент он верит в предопределение, но затем снова сомневается, и именно эти сомнения, вероятно, толкают его на решительные поступки.